Мордус Оксана Николаевна

Оксана Николаевна, даже в среде медиков Ваша профессия выделяется, она не совсем обычная. Расскажите, как Вы к ней пришли?

С одной стороны, это произошло совершенно случайно, а с другой — это был долгий, но предначертанный путь к работе мечты. Я вообще не планировала быть медиком. В детстве у меня очень ярко проявлялись творческие и артистические способности, поэтому я мечтала быть певицей, как минимум (улыбается). Я сама поступила в музыкальную школу только в 5 классе и поставила родителей перед фактом. В год я заканчивала по 2 класса. Надо было наверстать упущенное. Но родители не отнеслись серьезно к моим увлечениям и посчитали, что надо иметь серьезную профессию, а музыка в жизни никогда не помешает. Поэтому семейный совет принял решение, что мой путь лежит в медицину. Я с отличием закончила 8 классов и без экзаменов была зачислена в Калининградское медицинское училище. То есть за меня решили, что мне нужно идти в медицину.

А в процессе учебы любовь к медицине пришла?

Однозначно, да! Я закончила училище с отличием и шла первая по распределению. Для будущего места работы у меня было два важных критерия: меньше смертей и меньше мужчин. Я очень тяжело переживаю смерть человека и хотела, чтобы в моей работе люди как можно меньше умирали. Насчет мужчин мне казалось, что какие-то манипуляции я не смогу сделать им, но легко сделаю женщинам. Выбор был очевиден – роддом. Однако реальность оказалась несколько иной, чем я представляла. Я попала в отделение оперативной гинекологии в операционную, где делались в том числе и медицинские аборты. За время учебы я прониклась своей профессией, но мне безумно хотелось быть ближе к зарождению жизни, а не к ее концу. В определенный момент что-то во мне сломалось. Я отработала 4 года и ушла. Решила попробовать учиться дальше. В 2002 году в Гродненском медицинском университете я стала первой студенткой на факультете медицинских сестер с высшим образованием из России, которая приехала на учебу после распада СССР (тогда вышел Указ президента РБ об обмене студентами). После успешного окончания по распределению я попала в Минск, год интернатуры и я – молодой специалист, врач лабораторной диагностики. Моя новая специальность открыла для меня огромный мир знаний, навыков и опыта. За 8 лет я прошла хорошую школу клинической лабораторной диагностики, но судьба опять внесла свои коррективы, мне пришлось уйти из большой лаборатории многопрофильной клиники. Моим новым местом работы стал Минский городской клинический родильный дом №2. После большой клиники спектр исследований роддома очень быстро стал рутинным, однообразным.  Здесь  был не тот масштаб: меньше тестов, направлений диагностики, меньше оборудования. По сути, все построено на срочности, все отработано до автоматизма и нет ничего нового. Для человека, который хочет развиваться, расти профессионально особо некуда. Я начала думать, что нужно что-то менять. И в этот раз Вселенная опять услышала меня и дала важный шанс, мне предложили стать эмбриологом в новом центре ЭКО на базе Роддома №2.

Вы сразу согласились? Учеба была сложной для Вас?

Я спросила: «А что это такое?» (смеется). Но да, сразу согласилась. Мне хотелось именно что-то новое, сложное и неизведанное. И я не прогадала. Меня отправили учиться в Польшу, но это была очень короткая учеба: показали основные техники, в основном смотрела и слушала. После возвращения были еще 4 месяца, можно сказать самостоятельного обучения, когда я перечитала всю доступную на тот момент литературу, изучила интернет-порталы и профессиональные сообщества в области клинической эмбриологии. Я сидела и учила ровно до открытия центра планирования семьи. Главная сложность была в том, что нет практики, нет опытного наставника, который мог бы помочь и поделиться опытом. Мне пришлось принять, организовать и наладить работу в абсолютно новом для меня направлении. Мне хотелось сложностей, я их и получила. Было важно не только выучить теорию, но и отработать практические навыки. В эмбриологии ведь нет опытных клеток, поэтому я училась на специальных силиконовых шариках. Прежде всего, необходимо было научиться работать на расстоянии с помощью манипулятора и микропипеток, при этом контролировать все через микроскоп. Выработать навыки работать с воображаемыми клетками (шариками), переносить из одной капельки в другую, научиться проводить селекцию сперматозоидов, обездвиживать, ловить их в микроиголочки, чтобы не повредить и не потерять и т.д.  Вот с этого в 2014 году и начался мой опыт, как эмбриолога.

А Вы помните свой первый протокол?

Я много читаю про то, как врачи описывают свои первые пункции, но сама не помню. Наверное, я настолько в стрессе все это пережила, что ничего не зафиксировалось в памяти. Но я так ответственно подошла к первой пункции, что отработала этот процесс чуть ли не миллионы раз. И когда села за микроскоп, то было ощущение, что я делаю это уже не в первый раз. Это был четко отработанный алгоритм. Другое дело, что здесь очень много нюансов, о которых не пишут в книжках, и о них ты можешь узнать только от опытного коллеги, который сядет рядом, посмотрит и поможет. Таким человеком для меня стала Вероника Аркадьевна Шалепина.  Она пришла на вторую мою пункцию, опытным взглядом оценила, как мне удалось организовать лабораторию, дала очень важные для меня советы. Если можно сказать, это был очень ценный для меня мастер-класс! Но до конца этой профессии вообще невозможно научиться, поэтому она и держит. Здесь важно учиться бесконечно. Я и сейчас, уже спустя 7 лет, когда за плечами около 5000тысяч протоколов и около 800 рожденных детей, постоянно прохожу курсы обучения и тренинги в ведущих клиниках Европы, России, Казахстана.

Как давно Вы работаете в EVACLINIC?

Я работаю в клинике с 2018 года и мне очень нравится! Я бесконечно благодарна за предоставленную возможность, работать в такой звездной команде – это очень здорово!

На Ваш взгляд, что самое сложное и самое легкое в Вашей профессии?

Самое сложное в том, что ты до конца не знаешь, как лучше. Например, если что-то не получилось и не развились эмбрионы, я каждый раз думаю, что я сделала не так? Возможно, все было правильно и причины неудачи вообще другие (в самих клетках), но внутри всегда есть это неприятное чувство, что ты что-то упустила. Эмбриолог подобен минёру, он не имеет права на ошибку, возможности все переиграть заново нет. Ты никогда до конца не знаешь, правильный ли был твой выбор или возможно были другие варианты. Опыт, знания и интуиция, конечно, помогают, но однозначности в нашем деле никогда нет. Это касается всего – и метода оплодотворения, и выбора клеток. Иногда пациенты настаивают на классическом методе, а ты как профессионал понимаешь, что лучше делать ИКСИ. Клиент может желать, но ты должен прочувствовать, проанализировать и правильно определить возможности и риски. Это твоя ответственность.

Самое легкое, оно же самое приятное – радоваться хорошему результату. Мы всегда отслеживаем результаты не только оплодотворения, но и рождения деток. Нашу эффективность мы оцениваем именно по количеству живорождения (это статистика клиники). Кроме того, мы работаем командой, то есть с одной парой работают разные специалисты, а не один. Поэтому нельзя сказать, что беременность – заслуга одного человека. Это заслуга команды, прежде всего. Поэтому даже общую благодарность центру я воспринимаю и на свой счет (улыбается). А еще приятно, что многие клиенты потом находят тебя в соцсетях и шлют фото деток, пишут приятные слова, поздравляют с праздниками. Таких немного, но они есть. Эти моменты здорово мотивируют, дают просто космический заряд энергии двигаться дальше, расти, развиваться и служить нашему большому благородному делу.

А Вам часто приходится общаться с клиентами?

Нет, чаще всего клиенты и вовсе не знают, кто такой эмбриолог. Но сейчас в EVACLINIC IVF введена консультация эмбриолога, мы проводим прямые эфиры, надеюсь, скоро возобновит работу школа ЭКО. Я считаю эти направления очень важными. Мне бы хотелось, чтобы со всеми своими интересующими вопросами наши клиенты приходили к нам, а не искали ответы на просторах интернета, где очень много противоречивой информации.

Вы говорили о своих творческих наклонностях. А они как-то помогают Вам в работе?

Я считаю, что да. Я кроме музыки очень люблю что-то делать руками. В детстве я шила и вязала на всех кукол, с возрастом это переросло в хобби – вязание. И кстати, оказалось, что оно полезно и для работы. У эмбриологов должна быть очень хорошо развита мелкая моторика. И вот мне помогает в этом вязание, а, например, Вероника Аркадьевна вышивает.

Какие самые главные качества в Вашей профессии?

Прежде всего, ответственность, высочайшая доля ответственности. Ты должен быть всегда собранным, без права на ошибку.

Честность. Эмбриологи должны доверять друг дугу. Без этого хорошей команды не получится и работы тоже. У нас бывают спорные моменты,но все решается коллегиально, потому что в команде нет случайных людей, они отсеиваются еще на этапе обучения.

Гуманизм. У некоторых людей нет понятия, что они работают не с семенами или клетками мышек, а с клетками человека, даже не просто с клетками, а с жизнями людей. Относиться к клеткам как к живому организму – это очень важно. Важно понимать, что за нашими действиями стоят судьбыне просто отдельных людей, но и целых семей.

Любознательность. В нашей профессии нельзя останавливаться на достигнутом, эмбриолог должен быть постоянно в поиске новых технологий, в курсе всех новых разработок и их результатов. Как это модно сейчас говорить, должен быть «в тренде».

Ну и конечно, мы все живые обычные люди, поэтому очень ценю в команде все общечеловеческие качества, которые помогают создавать положительную эмоциональную атмосферу. У нас это есть и этоздорово!

Вашу профессию (как и ЭКО в целом) очень часто отрицает религия, что Вы думаете по этому поводу?

Да, есть мнение, что мы якобы внедряемся в Божий промысел. Но я убеждена, что Божий промысел над нами. Мы ничего не делаем против, все процессы селекции все равно пройдут после оплодотворения, это и есть тот самый промысел, которым руководит кто-то свыше. Мы ведь просто помогаем клеткам встретиться, потому что они не могут встретиться в естественных условиях, а уже дальше работает естественный отбор. Никакого противостояния Богу я не вижу. Более того, могу сказать, что сегодня даже церковь уже не так категорична. У меня есть знакомый священник, который лично меня благословил.

Есть ли у эмбриологов какие-то приметы?

За всех говорить не могу, скажу про себя. Например, когда я выбираю сперматозоид для оплодотворения и переношу его из одной среды в другую, бывает, он выплывает из иголочки. В этом случае я не стану пытаться взять его обратно, ну только если он был единственный или я потратила очень много времени на его поиски. Я вижу в этом некое провидение, «судьбу» если можно так сказать.

Наверное, Вам часто приходится отвечать на этот вопрос: как Вы подбираете клетки? Почему для этой яйцеклетки именно этот сперматозоид? Есть какие-то правила или это все интуиция?

Это интуиция, которая замешана на опыте. Мы смотрим много обучающих видео, изучаем литературу, общаемся с коллегами. Чаще всего выбор огромен и выбрать правда сложно. Я очень часто спрашиваю у коллег: как вы выбираете? Оказывается, у всех есть свои приметы. Кто-то ищет красивого, кто-то подвижного, кто-то с определенными морфологическими особенностями. Из своего опыта я уже выработала подход: я знаю, как должен двигаться сперматозоид, чтобы я вообще на него посмотрела. И вот если такого выделила, затем уже начинаю более пристально его рассматривать и изучать. Это можно легко сравнить со знакомством людей. Сначала между людьми происходит первый мимолетный зрительный контакт. А потом мы видим детали, слышим голос, оцениваем друг друга на уровне чувств. Также и здесь.

Как выглядит Ваш обычный рабочий день?

У каждого эмбриолога есть свой план. Мы всегда заранее продумываем завтрашний рабочий день, за сутки: нужно заполнить все чашечки, чтобы они загазовались, прогрелись, подготовить пробирки и все остальное. Последний, кто остается в лаборатории, готовит все на завтра, выписывает, кого разморозить, кого заморозить и прописывает путь, где находятся эти клетки в криохранилище.

Утро начинается с размораживания эмбрионов, которые будут сегодня перенесены. Сама разморозка мгновенна, но дальше эмбрион должен восстановиться, потому что при заморозке он обезвоживается и входит, если можно так сказать, в сублимированное состояние. Мы проводим его через специальные среды, где в него назад проникает вода и он восстанавливает свои объемы. Этот процесс занимает около 15-20 минут, затем переносим его в культуральную чашечку с питательной средой и убираем в инкубатор минимум на 2 часа, чтобы увидеть его восстановление и понять, что он живой.

Также утром мы оцениваем оплодотворение. Это важно сделать именно через определенное время после соединения клеток. Признаки оплодотворения формируются в период с 16 до 20 часов. В среднем через 18-19 часов мы должны обязательно учесть оплодотворение. Если мы не уложимся в тайминг, ничего не увидим, так как позже эти признаки просто исчезают. Именно поэтому у эмбриолога, по сути, ненормированный рабочий день и неделя. Он может приехать на работу первым (и в 6 утра, и в выходные, и в праздники), а уйти последним.

Потом начинаются пункции, мы ставим их время так, чтобы удобно было планировать следующий день и высчитывать время оценки оплодотворения. Один может готовить сперму, другой – яйцеклетки. Далее выбираем метод оплодотворения, проводим его. Классическое оплодотворение выглядит так: через 2-4 часа культивирования ооцитов после ТВП в инкубаторе, поместили их в лунку с питательной средой, добавили суспензию активно подвижных отмытых сперматозоидов, благословили (смеется) и оставили до утра. С ИКСИ все на много сложнее, бывает по-разному, если сперма плохая, то это может занимать часы.

Потом наступает время переносов эмбрионов, криозаморозок и т.д. Так выглядит день   схематически, если можно так сказать. Но в реальности все эти процессы наслаиваются друг на друга и могут идти параллельно.

В конце дня мы анализируем завтрашний день, составляем план работы.

Бывает такое, что у эмбриолога нет работы?

Нет. У него бывает такое, что солнце село, а мы еще работаем (смеется). Работы у нас действительно очень много.

Поделитесь каким-нибудь интересными случаями из практики?

Что может запомнить эмбриолог? Только клетки. Причем запоминается обычно самое сложное.

Однажды был случай: получили две клетки – одна очень красивая и идеальная, а вторая – овальная и совсем несимпатичная. Я сделала ИКСИ, обе хорошо оплодотворились. Обычно, когда мало эмбрионов, мы не тянем до последнего, переносим на ранних сроках. И вот та самая красивая клеточка на 3 день была идеальная и правильная, мы сделали перенос. Вторую клетку оставили до 5 суток, из неё сформировалась такая же овальная, не совсем (по общим понятиям) красивая бластоциста, её заморозили. В итоге из первой беременность не наступила, а когда разморозили и подсадили эту дизморфичную (неидеальную на вид) - все получилось, наступила беременность и родилась очень миленькая здоровая девочка. В таких случаях я всегда думаю, что никто из нас не знает, каким именно эмбрионом он был.

Была ситуация, когда у пары было 3 попытки ЭКО, всегда красиво развивались эмбрионы, делились, но чуть отставали в развитии. В 4 попытке мы опять получили достаточное количество эмбрионов и пара пришла на перенос на 3 день. Я уговорила их еще подождать, чтобы немного подрастить клетки (надеялась, что они догонят отставание или определится лидер). На 4 день клеточки опять отставали, но клиентка настаивала на переносе, и мы подсадили ей один эмбрион.  Беременность, к сожалению, не наступила. Все остальные мы дорастили до 5 суток (получилось 3 хороших бластоцисты) и заморозили. И спустя время супруги пришли на криоперенос, попросили перенести сразу два эмбриона. Наступила долгожданная беременность, на свет появились двое очаровательных мальчишек.

Запомнился случай, когда мы получили всего одну яйцеклетку. И здесь стоял очень сложный выбор. С одной стороны, когда мало клеток – это показание к ИКСИ, но возрастные клетки часто очень чувствительны к проколу, поэтому это тоже риск. Я очень долго думала, но сперма была просто отличная, поэтому решила делать классическое ЭКО. Получился прекрасный эмбрион и с первого раза наступила беременность, которая завершилась рождением здорового ребенка.

Конечно же помнятся случаи с тяжелыми мужскими факторами, когда казалось, что оплодотворить вообще не получится. Тогда долгими часами, на грани отчаянья я искала хоть одного живого сперматозоида, а на утро… о чудо! Все оплодотворилось, а потом и развилось, и прижилось... и родился малыш! Ну разве может быть такое без участия Высших сил? Думаю, что нет!

С какими мифами об эмбриологии Вам приходится сталкиваться?

Самый распространенный и древний миф о том, что мы можем перепутать клетки. Меня так часто об этом спрашивают, что я уже стала шокировать ответом. На вопрос: «Можете перепутать?», я отвечаю: «Могу».

Возможно потому, что эмбриолог не машина, а человек. Возможно, потому что нам как специалистам известны такие случаи. Но все они были на начальном этапе развития репродуктивных технологий. На современном этапе это крайне маловероятно. Вернее, эти риски сведены к минимуму особой организацией рабочих процессов, специальной маркировкой и маршрутизацией биологического материала в лаборатории. Прежде чем учиться оплодотворять, мы учимся маркировать. Взял – написал, перед тем как что-то делать – прочитал, поставил – взял – снова прочитал. То есть ты бесконечно читаешь и сверяешь маркировки. Это доходит до автоматизма. Это так называемые СОПы – стандартные операционные системы. Кроме того, у эмбриологов есть золотое правило – на столе одновременно никогда не находится биоматериал разных людей или пар.

Еще есть миф, что мы чувствуем себя Богами, но это абсолютное заблуждение. Мне очень нравятся одни замечательные слова, и я хотела бы их процитировать: «Мы наделяем жизнью плоть, а Бог дает ей душу!»